Пушкинский талисман
Если бы мне сказали, что история моей семьи связана с одной из самых известных пушкинских реликвий, я бы никогда не поверил, но Пушкин, как космос, и к каждому из нас от него тянутся его незримые нити. Самая невероятная история связана с тайной пушкинского талисмана.
В 1823 году у находящегося в Одесской ссылке Александра Пушкина вспыхивает бурный роман с женой генерал-губернатора Новороссийского края и наместника Бессарабской области графа Воронцова — Елизаветой. В незаурядной жизни поэта эта история по праву занимает исключительное место.
Графиня Воронцова
Граф Воронцов
Как вспоминал Ф. Ф. Вигель: «Ей было уже за тридцать лет, а она имела все право казаться самою молоденькою. С врожденным польским легкомыслием и кокетством желала она нравиться, и никто лучше ее в том не успевал. Молода была она душой, молода и наружностью. В ней не было того, что называют красотою, но быстрый, нежный взгляд ее миленьких небольших глаз пронзал насквозь; улыбка ее уст, которой подобной я не видал, казалось, так и призывает поцелуи».
А вот что писал В. А. Соллогуб: «В ней соединялось два условия обворожительности: как полька по роду Браницких, она всегда оставалась грациозною; как русская по роду Потемкиных, она всегда поражала сановитостью. Ее ум, ее тонкое образование, деятельность неутомимая и прелесть обхождения отсвечивались в ней врожденным чувством женской грации, не исчезнувшей даже в самых преклонных летах…».
В Одессе Елизавета Воронцова появилась несколько позже Пушкина — 6 сентября 1823 года. В ближайшие же после этого дни состоялось их знакомство. Но не более. 23 октября она родила сына Семена, будущего наследника всех имений и титулов Воронцовых. Но уже 12 декабря она возвращается к светской жизни и дает большой бал, 25 декабря обед для множества приглашенных, 31 декабря — маскарад, 12 февраля снова маскарад…
Как потом отметила Т. Г. Цявловская, на полях рукописи «Евгения Онегина» и других черновиков Пушкина один за другим появляются 32 профиля Елизаветы Ксаверьевны. Чувство Пушкина к Воронцовой, зародившееся зимой 1823–1824 гг., по мнению большинства исследователей и современников, не осталось безответным. Правда, ситуацию осложнило появление соперника — Александра Раевского, что породило разговоры о создании замысловатого «даже не треугольника, а четырехугольника сложных отношений».
В частной переписке друзья упоминали о своей возлюбленной закодированным именем — «Татьяна». Именем чрезвычайно редким для женщин высшего общества. После появления романа в стихах «Евгений Онегин» оно породит массу вопросов у читателей и исследователей творчества Пушкина в связи со столь необычным выбором имени героини.
В середине июня 1824 г. семейство Воронцова отправляется в Крым. Помимо чисто служебных обязанностей, Таврида входила в сферу деятельности графа, он хотел лично присутствовать при закладке будущей жемчужины полуострова — Алупкинского дворца. Первоначально предполагалась, что Пушкин будет в числе гостей. Об этом Александр даже пишет князю Вяземскому и приглашает его встретиться в Крыму. Но в силу целого комплекса причин, отношения Воронцова к ссыльному поэту стало меняться в худшую сторону, и столь желанного приглашения он не получил.
В Тавриде Воронцову и его супруге представляют одного из самых богатых и уважаемых людей Крыма крупнейшего землевладельца гахама караимской общины Симу Бобовича. Никто из исследователей и современников не запечатлел момент подарка Симой Бобовичем супруге графа Елизавете Ксаверьевне двух перстней, одному из которых и предстояло войти в историю нашего отечества.
Сима Бобович
Уже в наши дни, работая в Крымском Государственном Архиве с документами караимского фонда, я обнаружил письмо на имя Государя Императора, в котором Сима Бобович сообщал о переданном им через племянника, платье, украшенном золотой вышивкой и драгоценностями для Государыни Императрицы. В другом письме сообщалось об аналогичном платье для одной из дочерей императора. Обнаруженные письма навели меня на неожиданную мысль. Неужели Сима Бобович понял допущенную некогда оплошность, когда, желая сделать приятное генерал–губернатору, он подарил два перстня его супруге, но один из них так и не попал по назначению. Может быть, поэтому все последующие подарки женщинам, даже самым знатным, он уже решил делать не напрямую, а через их мужей, отцов.
Из Крыма Воронцовы вновь возвращаются в Одессу, и вот тут роман ссыльного поэта и светской львицы разгорается чрезвычайно бурно. Кульминацией стало любовное свидание 28 мая в уединенном гроте близ дачи Рено. Пушкин ревностно хранил тайну своих отношений с Воронцовой, но это был секрет полишинеля. В 1824 году он писал:
«Есть у моря под ветхой скалой
Уединенная пещера
Она полна прохладной темнотой…»
В том же году:
«Приют любви, он вечно полн
Прохлады сумрачной и влажной.
Там никогда стесненных волн.
Не умолкает гул протяжный.»
В 1825 году:
«В пещере тайной, в день гоненья,
Читал я сладостный Коран,
Внезапно ангел утешенья,
Взлетев, принес мне талисман
Его таинственная сила
…………………………
Слова святые начертила
На нем безвестная рука».
Надпись древнееврейскими буквами, выгравированная на перстне, льстила Пушкину и будоражила его воображение, словно бы она служила связующей нитью с самим создателем.
Два ювелирных изделия, первоначально точные копии друг друга, обретя своих владельцев, стали частью одного целого. Отличало их лишь то, что Пушкин выгравировал на перстне свои инициалы, а Воронцова свои, превратив их в своего рода печати, которыми они впредь скрепляли письма.
Необычен антураж подарка. Необычные и таинственные обстоятельства его вручения создают в сознании поэта неизъяснимый ореол вокруг этого перстня. И надо быть Пушкиным, что бы увидеть в ювелирном украшении – Талисман!
«Храни меня, мой талисман,
Храни меня во дни гоненья,
Во дни раскаянья; волненья:
Ты в день печали был мне дан…
Спустя два года он вновь возвращается к этой теме:
«Там, где море вечно плещет
На пустынные скалы,
Где луна теплее блещет
В сладкий час вечерней мглы,
Где в гаремах, наслаждаясь,
Дни проводит мусульман,
Там волшебница, ласкаясь,
Мне вручила талисман.
И ласкаясь, говорила:
«Сохрани мой талисман:
В нем таинственная сила!
Он тебе любовью дан.
От недуга, от могилы,
В бурю, в грозный ураган,
Головы твоей, мой милый,
Не спасет мой талисман.
И богатствами Востока
Он тебя не одарит,
И поклонников пророка
Он тебе не покорит;
И тебя на лоно друга,
От печальных чуждых стран,
В край родной на север с юга
Не умчит мой талисман…
Но когда коварны очи
Очаруют вдруг тебя,
Иль уста во мраке ночи
Поцелуют не любя –
Милый друг! От преступленья,
От сердечных новых ран,
От измены, от забвенья
Сохранит мой талисман!» 1827 г.
С перстнем-талисманом Пушкин не разлучался никогда. После кончины поэта перстень взял на память Василий Андреевич Жуковский и тоже никогда не разлучался с кольцом. Когда в 1838 году он был в Англии одновременно с Воронцовыми, Елизавета Ксаверьевна тотчас узнала свой подарок на руке Жуковского. В тайну отношений Пушкина и Воронцовой все же был посвящен определенный круг лиц. В своем дневнике Жуковский записал следующее: «Сегодня племянник Воронцовой Гербер Пемброк пел Талисман, вывезенный сюда и на английские буквы переложенный… Он не знал, что поет про волшебницу тетку».
После смерти Жуковского талисман перешел к его сыну Павлу Васильевичу, который в 1875 году подарил его Ивану Сергеевичу Тургеневу. Сохранилась запись рассказа Тургенева о талисмане: «У меня тоже есть подлинная драгоценность – это перстень Пушкина, подаренный ему кн. Воронцовой и вызвавший с его стороны ответ в виде великолепных строф известного всем «Талисмана». Я очень горжусь обладанием пушкинским перстнем и придаю ему так же, как и Пушкин, большое значение. После моей смерти я бы желал, чтобы этот перстень был передан графу Льву Николаевичу Толстому, как высшему представителю русской современной литературы, с тем, чтобы, когда настанет и его час, гр. Толстой передал бы мой перстень, по своему выбору, достойнейшему последователю пушкинских традиций между новейшими писателями».
Увы! Наследница Тургенева Полина Виардо из лучших побуждений, но нарушила волю Тургенева, и в год 50–летия гибели Пушкина передала перстень в дар Пушкинскому музею Александровского лицея. Отсюда перстень был украден во время революции, и след его затерялся.
О первоначальном владельце перстня заговорили лишь после того, как была переведена древнееврейская надпись. Как и следовало ожидать, она была чрезвычайно прозаична: «Симха, сын честного господина Иосифа, старца, да будет благословенна его память». После этого в различных изданиях стали то намеками, то в открытую, писать о том, что подарок Воронцовой сделан Симой Бобовичем. О самом же Бобовиче не сообщалось почти ничего.
Из семейных преданий я знал, что моя бабушка, была внучкой дочери Симы Бобовича — Анны.
В моем семейном архиве сохранилось бабушкино свидетельство об окончании Евпаторийской гимназии; свидетельство о рождении, выданное караимской общиной Потомственному почетному гражданину Евпатории Веньямину Шолемовичу Туршу о том, что у него родилась дочь Эстер. В Крымском государственном архиве удалось найти упоминание о том, что Шолема Ильич Туршу (дед моей бабушки) был женат на Анне, дочери Симы Бобовича.
Долгое время меня смущали сомнения: о том ли Бобовиче идет речь. Однажды мне в руки попал прелюбопытнейший материал: брачный контракт, который заключали Сима Бобович и его невеста, некто Назлы.
Как этнографический документ я привожу его полностью. (Орфография оригинала).
[Ф.241 оп.1 дело 90 стр. 11-12]
«Венчальный акт или систтара с караимского на российский диалект, записанная в книгу 1851 г. декабря 11 дня вдовца с вдовою» Сего в 6-й день недели 30 дня Кислова 5612 года.
Приданное сие принесла Назлы женщина и сия же невеста дочь Берехи покойного Яшиша из дома покойного родителя своего в дом мужа своего г. Хаджи Симы жениху в серебре, золоте и платьях заключающееся и жених г.Хаджи Ага отдал таковые в подкрепление брака «магаръ» то есть вино в виде приобретения жены вышесказанной невесты:
Перстень золотой с алмазным камушком в 300 руб; коробочку серебрянную в 10 мускалми – 300 руб; коробочку серебрянную в 10 мускал – 400 руб.
Потом сего ниже имущество невесты: круглые серьги золотые именуемые бутанг одна пара – 20 руб; пашейнит в 36 золотых червонцев; фундук руби с двумя золотыми австрийскими дукатами – 53 руб; десять штук червонцев называемых кырк грушлук – 35 руб; блях золотых (т.е. кушак баш) одна пара в 15 мускал – 60 руб; кушак чистого серебра, называемый кушак баш в 40 дрем – 13 руб серебром; часы – 25 руб; перстень золотой с изумрудными камушками – 25 руб; золотой перстень с камушком салтан – 5 руб; чайных ложек три в 20 зол. – 6 руб.
Зеленого бархата шуба, подбитая хребтовым мехом; синего сатина шуба, обшитая брозументом, золотом вышитая; шубка короткая; бархатная салтамарка; коротенькая шалевая шубочка; красного капауза шубочка коротенькая; суконная контамарка; шалевая салтамарка; шалевых платков – 3; кашмировых платков – 1; каленкоровый дельбент, то есть маралик –1; шелковая шаль; гарусная шаль; фартук атласный; капаузовый фартук; темного цвета фартук; тибетовый фартук; чулок пар -–4; платье из материи морс; платье из зеленого ситца; антери кортенькое или зыбун из материи; суконное фареджи; парусин антери ; рубашек – 10; утиральников гладких – 6; сшитая из разных лоскутков ситца бахча или салфетки – 2; тюлевая бахча; подушек бархатных чатма – 4; тоже подушек дими – 2; головных пуховых подушек-2;вышитая подушка головная; одеял –2; постель димо; камод; ореховый сундук и наличных денег 100 рублей серебром.
Медной посуды 25; самовар; кроме того, есть принадлежащий сей невесте пятая часть из дома оставшегося по наследству от отца. Есть еще впну которая впредь уплачивается «мугданъ» 60 мускал по 1 руб. всего 60 руб серебром отдал жених сполна, а остальное, что было послано, подарил ненвесте в последнего внпу «магар-муагар « 120 руб в чеканке российскими рублями, т.е. карбованцами, что известно и утверждено. Еще объясняется: по народному выговору на татарский язык, кой между нами в употреблении кондиции сего венчания то, что Хаджи Агу обвенчали на сей женщине кого принимает на себя в законную жену, по сему условию, что буде придет время умирать Симе Бобович прежде жены означенная жена ни в каком случае не должна иметь никакого требования из оставшегося состояния Бобовича.
Означенная Назлы ни по суду гражданскому, ни по нашей религии мишпат, ни через правительственные места, словом сказать, ни в каком случае не может простирать свою притензию, а единственно должна она довольствоваться распоряжениями брата и сыновей, как говорит г.Хаджи Ага, что я сам в жизни своей тоже расположен распоряжениями во всех отношениях брата и сыновей, также и будущая жена моя Назлы, тоже должна повиноваться им, они будут поступать по чести моей.
Если же бог удостоит произвести от нас на свет детей, то они отнюдь не должны быть различимы от прежде прижитых, но все одно как те, так и последние, а эта жена моя Назлы даже по прижитию нами детей, после смерти моей, как вышесказано ни какой части себе не должна требовать, а полагаться на распоряжения брата и сыновей моих и в обручательную книгу тоже так записано и женщина Назлы во время обручения согласилась и соглашаясь на эти кондиции подписав дав руку за себя, как неграмотную через своего брата Мортхая Яшина в обручательную книгу приняла обручательное золото.
Все эти и есть условия кои не прибавить не убавить.
Жених Хаджи Сима Бобович.
По поручению невесты брат Мортхай Берехович сын Яшиш подписал.
Свидетели:
Барух Коген Айваз, Моше Габай Тонгур,
Шаферы: Авраам Бабакай, Авраам Габай Черкез, Юфуда Бобович, Леви Осипович Яворский, Нагаму Бабакай Бобович, Иосиф Бобович и Авраам Габай Кискачи.
Писал, подписал и скрепил я Арон Газзан и учитель Алты Окка».
Копию этого контракта изготовили по требованию сиротского суда. По счастью, в архиве сохранились все документы того процесса. Затребовал их и я. Вчитываясь в один за другим, пять пухлых томов, я постепенно уяснил, что от брака Симы Бобовича и Назлы появилось на свет две девочки, вокруг прав на наследство которых, и возникла тяжба. Среди прочих документов, наконец, наткнулся на столь меня интересующий: “Прошение наследниц умерших Одесского Таврического караимского Гахама Симы Соломоновича Бобовича и жены его Биче, родные дочери:
Жена евпаторийского 2-ой гильдии купца Шолемы Туршу — Анна,
Жена евпаторийского 3-й гильдии купца сына Самойло Саускан — Эстер,
Жена евпаторийского 3-й гильдии купца Самойло Гилевича — Бубюш
[ГААРК. — Ф. 727, — Оп. 2, — Д. 2, — с.1].
По своему положению Сима Бобович был одним из знатнейших и богатейших людей Крыма. С годами он стал чрезвычайно близок с Воронцовым и, надо сказать, что в Крыму, на фоне всех правителей, бывших до и после Воронцова, о нем у караимов, крымских татар сохранилось самое лучшее впечатление, как о правителе края. Увы, влюбленный в его жену Пушкин был не объективен к графу в своих оценках.
Сам же Сима Бобович сделал чрезвычайно много и для Крыма, и, прежде всего, для своего народа — караимов. Неоднократно принимая у себя дома самого императора, Сима Бобович добился для караимов столь многочисленных льгот и привилегий, что это позволило столь маленькому народу, численность которого уже в те годы исчислялась несколькими тысячами, стать представителями едва ли не самого зажиточного класса.
Для меня, наверное, навсегда, останется загадкой, знал ли Сима Бобович, его дети, внуки о причастности их семьи к пушкинскому талисману. Впрочем, характерна вот какая история. Как известно, 29 января, вечером в день смерти Пушкина Жуковский обращается к императору с просьбой «О милостях семье Пушкина». На следующий день он получает ответ:
- Заплатить долги.
- Заложенное имение отца очистить от долгов.
- Вдове пенсион, а дочерям до замужества.
- Сыновей в пажи и по 1500 рублей на воспитание каждого до вступления на службу.
- Сочинение издать на казенный счет в пользу вдовы и детей.
- Выделить единовременно 10 000 рублей.
Издание семитомника произведений Пушкина производится на казенные деньги, а вот продажа осуществляется по подписке. В Таврической губернии откликнулось только 19 человек. Оно и понятно, 50 рублей за книги, цена в 1837 году, ох как не малая. Кто же входит в этот список:
Вице-адмирал К. Ю. Патиниоти. Известно, что его младший брат контр–адмирал Н. Ю. Патиниоти в августе 1820 года встречал в Керчи Раевских и Пушкина.
Генерал–майор Ф. Д. Ревелиоти, командир греческого балаклавского батальона. По его землям Пушкин ехал в Георгиевский монастырь.
Ф. К. Мюльгаузен — врач, лечивший в Симферополе Пушкина.
П. В. Гаевский — управляющий феодосийской таможни, жена которого угощала Раевского и Пушкина завтраком, когда они были у нее в гостях по дороге на Кавказ.
Х. Х. Стевен — прославленный ботаник.
Н. И. Перовский — феодосийский градоначальник.
А. Ф. Арендт — брат петербургского доктора Арендта, который пытался спасти Пушкина после роковой дуэли.
П. И. Ланг — его воспоминания о встрече с Пушкиным опубликованы.
С. М. Мейер, З. А. Цейер, Султан Крымгиреев, Мемет-Мурза, Селамет-Гасан, Мемет–Бей Булгаков, Адель-Бей Балатуков, Сима Бобович.
Убежден, что этот шаг не случаен. Практически каждый из приведенных в данном перечне подписчиков, так или иначе, был связан с поэтом. По–видимому, осознавал эту связь и мой пращур.
Заканчивая эту историю, я думаю о том великом счастье любви, которое позволило маленькому изделию мастеров, подаренному моим прадедом ЖЕНЩИНЕ, стать в руках ПОЭТА священным талисманом, озарившим жизнь столь великих людей моей Родины. И вслед за поэтом мне хочется повторять: «Храни меня, мой талисман».
С именем Бобовича также связана история еще одного из самых известных людей Крыма: Алима — крымского разбойника. По преданию он был влюблен в одну из дочерей Бобовича. Естественно, это не понравилось ее отцу. Так, Алим стал разбойником. Примечательно, что грабил он в основном караимов. В какую из дочерей Симы Бобовича он был влюблен: в мою прабабушку или одну из ее сестер никому не известно.
О следующем моем пращуре Илье Садуковиче Туршу я тоже узнал из материалов крымского архива. Сразу после освобождения Евпатории в ходе Крымской войны он баллотировался на пост городского Головы и выиграл выборы. Правда, были жалобы губернатору о том, что выборы прошли не честно. В этом поусердствовала караимская община всеми правдами и неправдами, переиграв претендента из числа крымских татар («узнаю брата Колю»), но победителей не судят! За период своего правления Илья Туршу построил Евпаторийский порт и за свою деятельность был причислен к «Потомственным Почетным гражданам Евпатории».
В этот период начался массовый исход крымских татар в Турцию, упали цены на землю и мой пращур скупил сразу несколько сел вокруг Евпатории. Уже через несколько месяцев он взял ссуду в банке и вложил эти деньги в какую-то аферу, под залог этих земель. Прогорел, и все три вновь приобретенные деревни у него по суду отобрали. Но, по–видимому, что-то еще оставалось, так как бабушка рассказывала, что на лето они обычно выезжали в Альминскую долину в свое имение.
О Соломоне Ильиче Туршу, я, к сожалению, не знаю ничего, кроме того, что он женился на дочери Анания Крым, который тоже был городским Головой, но уже Феодосии. С именем Анания Крым связывают строительство Феодосийской библиотеки. Фамилия Крым была в Феодосии самой распространенной. Я даже читал в одной из дореволюционных газет фельетон «Крымы заполонили», в котором автор статьи, иронизировал по поводу того, что куда бы он не пришел в Феодосии: в аптеку, в управу, на почту…везде его встречал человек по фамилии Крым.
Вениамин Шолемович Туршу — мой прадед. Сохранилась даже его фотография. В Евпатории есть три дома, которые принадлежали моим предкам: здание прокуратуры, дом пионеров, ну и, естественно, дом Симы Бобовича.
Туршу Вениамин Соломонович
1836–1906
Как рассказывала бабушка, Вениамин Туршу занимался оптовой торговлей фруктами. Мне запомнилась ее фраза о том, что по торговым делам он в Стамбул ездил много раз чаще, чем в Москву или Киев.
В «Исторической записке о Симферопольской гимназии с основания ее и по 1 июля 1881 года» я обнаружил упоминание о том, что среди действительных членов попечительства гимназии под номером 72 (всего 87 человек) упоминается Туршу Вениамин Соломонович.
С созданием в Одессе порта–франко, то есть беспошлинной торговли, для предприимчивых людей Одесса превратилась в настоящий Клондайк. Мой прадед со всей семьей сразу же переехал в Одессу. Именно там бабушку застал 1905 год. На всю жизнь она запомнила еврейский погром. Положение караимов было чрезвычайно щекотливым, так как в сознании простых людей они, празднующие субботу (шаббат), безусловно, были евреями. Но надо отдать должное выдумке моего прадеда. Когда толпа погромщиков шла по улице, то они не трогали дома, в окна которых были выставлены иконы. Так вот, несколько икон, выставленных в окнах квартиры Туршу, отвели беду. Для моей бабушки слова «погромщик», «черносотенец» — были самыми страшными ругательствами.
В 1906 году Вениамин Соломонович уходит из жизни. Все его дочери устремляются в Петербург, где получают высшее образование на Бестужевских курсах.
Ветви некогда могучего древа
В этой главе я расскажу все, что знаю о последнем дореволюционном поколении Туршу — Вениаминовичах.
Несколько слов о самой фамилии Туршу. На первый взгляд всё очень просто, так как с крымскотатарского языка «туршу» — соленья. Мой друг . известный крымский политик Рефат Чубаров, как-то пошутил, что, когда ему дома предлагают отведать «туршу», то он сразу вспоминает Владимира Полякова. Таким образом, первый вариант происхождения фамилии моих предков — это производство и торговля солениями. Может быть, так они и было. У караимов много фамилий, указывающих на их профессию:
АЙВАЗ — слуга на кухне.
АРАБАДЖИ — извозщик, кучеp.
БАЛДЖИ — пасечник.
ГЕМАHЕЛЖИ — скpипач.
ГАММАЛ — носильщик.
ДЖАМДЖИ — стекольщик.
КАБАКЧИ — пpодавец тыкв.
КРЕМЕТЧИ — чеpепитчик.
КОЛПАКЧИ — шапошник.
КИПЧАК — ловец диких лошадей.
КРЕТЧИ — пpодавец извести.
КЪБАКЧЫ — пpивpатник.
КЪЗАС — позументщик.
КЪОЙЧУ — пастух овец.
МАХСЫМАДЖИ — делающий бузу.
ОРМЕЛИ — кpужевница.
CААТЧЫ — часовщик.
CАРАЧ — шоpник.
СОФЭР — пеpеписчик священного писания.
СУТЧИ — пpодавец молока.
СУВЕРТКИЧ — поливальчик.
ШЕКЕРДЖИ — пpодавец сладостей.
ФУРУHДЖИ — пекаpь.
ЧИЧОРА — сбоpщик цветов.
ЧОБАH — пастух.
ЧОРЕФ — ювелиp.
ЯЗЫДЖИ — писаpь.
Но были и фамилии, которые рассказывали о военном прошлом караимов, которые и в Крымском ханстве, и в Литве (в Трокае), и в Галиче занимались тем, что были своеобразной гвардией хана, короля, князя — им была доверена охрана крепости. Так вот, «туршу» еще имеет значение, как «военный разведчик». Примечательно, что такой термин использовался даже в войсках Чингизхана.
Свой рассказ о представителях рода Туршу я начну по старшинству.