Предлагаемый далее текст является фрагментом более широкого исследования, посвященного исторической политике в Украине в конце 1980-х – начале 2000-х, готовящегося к публикации в издании «Лаурус». Для лучшего понимания терминологии, используемой в этом исследовании, я предлагаю ряд базовых формулировок и определений.   

Базовые определения

«Историческая память» – это целенаправленно сконструированный средствами исторической политики относительно устойчивый набор взаимосвязанных коллективных представлений о прошлом группы, кодифицированный и стандартизированный в общественных, культурных, политических дискурсах, мифах, символах, мнемонических и комеморативных практиках.

«Историческая память» с одной стороны, представляется результатом культурной, социальной, политической инженерии, с другой — является инструментом конструирования культурной, социальной, политической, религиозной идентичностей, в эпоху национализма синтезирующихся в идентичность национальную.

Устойчивость или продолжительность существования тех или иных элементов «исторической памяти» зависит от степени ее интеграции в традицию и от того, насколько последняя отвечает культурным запросам социальных, политических, религиозных и других сообществ. В этом смысле «историческая память» является необходимой частью «изобретенной традиции».

Историческая политика – это целенаправленное конструирование и утилитарное использование в политических целях «исторической памяти» и других форм коллективных представлений о прошлом и его репрезентаций — в том числе профессиональной историографии.

Историческая политика осуществляется в интересах политических, культурных, этнических и других общественных групп в борьбе за власть, за ее удержание или перераспределение. Историческая политика является средством обеспечения политической, культурной или иных форм лояльности крупных общественных групп, а также удержания идеологического и политического контроля над ними.

Наиболее выразительной чертой исторической политики является идеологическая и политическая инструментализация как истории (т.е. упорядоченной версии знаний и представлений о прошлом), так и памяти, утилитарное использование истории и памяти  во внутренней политике, юридических и законодательных практиках, идеологических, дипломатических и военных конфликтах.

Говоря об исторической политике в Украине конца 1980-х – начала 2000-х я хотел бы предложить различать несколько типов или моделей коллективной/исторической памяти в зависимости от их идеологического направления, институционных и дискурсивных практик и форм репрезентации.

Первую модель я предлагаю назвать эксклюзивной – в этом варианте речь идет о том, чтобы исключить из «общей» коллективной/исторической памяти некий набор мифов, представлений и репрезентаций прошлого, который мешает формированию ее «правильного» гомогенного варианта, очистить ее от «чужеродных» элементов. В Украине в рамках эксклюзивной модели наблюдалось противостояние двух основных нарративов памяти¹, связанных с разными формами культурной и политической идентичности: национального/националистического и советско-ностальгического. Эксклюзивная модель по определению предполагает конфликт с теми вариантами памяти, которые не вписываются в ее идеологическое содержание, стремление провести четкую линию между «мы» и «они», представляя своего рода форму культурного и политического трайбализма.  

Вторую модель можно описать как инклюзивную: она предполагает интеграцию в единое мемориальное и символическое пространство разных вариантов коллективной/исторической памяти и их объединение в некий общий нарратив, например, объединенный идеей гражданского патриотизма. Создаваемая в настоящее время коллективная память о «революции достоинства» имеет признаки инклюзивной модели. Постановление Верховной Рады Украины «О признании геноцида крымско-татарского народа» (ноябрь 2015 г.) и установление общенациональной памятной даты 18 мая как Дня памяти жертв геноцида крымско-татарского народа² также вписывается в эту модель.

Третья модель, назовем ее смешанной (амбивалентной), основана на сосуществовании (но не слиянии в едином нарративе памяти) разных вариантов коллективной/исторической памяти, иногда идеологически и политически несовместимых, но уживающихся рядом то ли из-за отсутствия общественного интереса, то ли благодаря целенаправленной политике нейтрализации их идеологического содержания. Визуальной иллюстрацией может служить пример улицы Январского восстания в Киеве. В 2007 г. ее переименовали в улицу Ивана Мазепы (национальный/националистический вариант), стерев советское название, связанное с памятью про инспирированное большевиками восстание на заводе Арсенал в январе 1918 г. Тем не менее улица Мазепы берет начало от Арсенальной площади, на которой находится советский памятник (орудие на постаменте), символ январского восстания. Заканчивается она на площади Славы (советское название), где расположен один из самых знаковых и важных мемориальных комплексов советского времени – Мемориал и парк Вечной Славы.

Усилиями разных агентов исторической политики указанные модели локализировались в определенных территориальные рамках. Национальный/националистический преобладал в западных регионах Украины, преимущественно в Галиции. Советско-ностальгический – в восточных регионах (преимущественно на Донбассе) и в Крыму. В Центральной и Юго-Восточной Украине преобладала смешанная модель с субрегиональными и временными колебаниями то в пользу национального/националистического, то в сторону советско-ностальгического.   

Разумеется, предложенная типология может использоваться только для анализа и выстраивания интерпретаций. В реальной жизни «чистые типы» встречаются как правило в виде крайностей, к таким «чистым типам» в основном относятся разновидности эксклюзивной модели.

Например, когда адепты мифологии УПА утверждают, что в рядах этой армии сражались представители не только украинской национальности³, они привносят в свой нарратив памяти элемент инклюзивной модели. То же самое делают носители советско-ностальгического варианта, когда они упирают на вклад всех национальностей в «победу над фашизмом». Хотя коллективная память о Голодоморе формировалась в рамках эксклюзивной модели (голод как средство истребления этнических украинцев), практика проведения экуменических молебнов в День памяти жертв голодоморов свидетельствует о наличии элементов инклюзивной модели.   

Историческая политика в Украине фактически определялась взаимоотношениями между тремя описанными моделями нарратива памяти. В конце 1980-х – 1990 г. основным содержанием был конфликт между двумя эксклюзивными моделями. В 1990-е – начале 2000-х преобладала смешанная модель. Период с 2005 г. и до наших дней характерен нарастанием конфликта между двумя эксклюзивными моделями памяти, доходящим до «войн памятей», перемещающимися из символического и политического пространства в сферу вооруженных конфликтов⁴: самый яркий пример — использование этих нарративов для идеологического обеспечения военных действий всеми сторонами войны на востоке Украины или же использование В. Путиным «исторических аргументов» для оправдания аннексии Крыма и конструирования «Новороссии».            

Разработка и реализация исторической политики в течение всего «долгого девятнадцатого» и «короткого двадцатого» столетий была монополией государства. Развитие гражданского общества, информационная и медиа революции обеспечили влияние на историческую политику разных общественных групп — социальных, религиозных, политических, культурных и т.п. Государство утратило монополию в этой сфере, но продолжает оставаться основным игроком в ней. Одна из тенденций в этой сфере 1990-х – 2000-х — создание специализированных государственных институтов, призванных разрабатывать и осуществлять историческую политику. В Украине таким институтом стал Украинский институт национальной памяти.      

Украинский институт национальной памяти (УИНП)

Создание УИНП было инициативой президента В. Ющенко, повторявшего опыт некоторых стран Центральной и Восточной Европы. Возникновение УИНП вписывается в общий контекст создания институций, специализирующихся на разработке и реализации исторической политики в регионе, созданных государством. Практически все они были «заточены» под идею «преодоления наследия тоталитаризма». Под последним как правило понимали коммунизм как политическую систему (часть включала в этот концепт и нацистский режим — придерживаясь тактики идеологического уравнивания коммунизма и нацизма, характерной для Польши и стран Балтии). Большинство создавалось по инициативе правых и правоконсервативных политически сил. Деятельность большей части этих институций вписывается в концепцию правосудия переходного периода (transitional justice⁵)

Институт был создан в рамках программы, направленной на «увековечивание памяти жертв политических репрессий и голодоморов в Украине» (то есть речь шла о «коммунистическом прошлом»), а название позаимствовано у поляков. Полной ясности относительно функций, статуса и полномочий института не было даже у его основателей, а перипетии его создания указывали на скрытое бюрократическое и открытое политическое сопротивление. Практически все десять лет своего существования УИНП пребывал в поисках институциональной идентичности, дважды его ликвидировали и реорганизовывали.  

В июле 2005 г. В. Ющенко поручил правительству создать межведомственную рабочую группу, которая должна была разработать предложения по структуре и основным направлениям работы института₆. Через три месяца Кабинет министров создал такую группу7 — предполагалось, что в ее состав войдет три десятка представителей министерств, общественных и научных организаций.

Через полгода, в мае 2006 г. постановлением правительства был создан Украинский институт национальной памяти⁸. Институт создавался как центральный орган исполнительной власти, его задания определялись следующим образом:

«…усиление внимания общества к собственной истории, распространение объективной информации о ней в Украине и мире;
реализация государственной политики и координация деятельности в сфере восстановления и сохранения национальной памяти Украинского народа;
обеспечение всестороннего изучения этапов борьбы за восстановление государственности Украины в XX веке, исторического прошлого украинского народа, в том числе всех форм репрессий;
осуществление комплекса мероприятий по увековечению памяти жертв голодоморов и политических репрессий, участников национально-освободительной борьбы»⁹

В июле 2006 г. правительство утвердило Положение об Украинском институте национальной памяти¹⁰. На институт возлагались такие задачи:

«Участие в формировании и реализации государственной политики в сфере восстановления и сохранения национальной памяти украинского народа, в частности по содействию государством в соответствии со статьей 11 Конституции Украины, консолидации и развитию украинской нации, ее исторического сознания и культуры;
обеспечение всестороннего изучения многовековой истории создания украинского государства, этапов борьбы за восстановление государственности Украины в XX веке;
обеспечение изучения истории проживания на территории Украины, других коренных народов и национальных меньшинств и их интеграции в украинское общество;
осуществление комплекса мероприятий по увековечению памяти участников национально-освободительной борьбы, Первой и Второй мировых войн, жертв голодоморов и политических репрессий;
усиление внимания общества к собственной истории, распространение о нем объективной информации в Украине и мире»¹¹.

Институт должен был разрабатывать предложения относительно «восстановления объективной и справедливой истории Украинского народа», «пропаганды давности происхождения украинской нации и ее языка», «организации работы по формированию патриотизма у граждан Украины» (в особенности у сотрудников государственных органов), определять «направления и методы восстановления исторической правды и справедливости в изучении истории Украины»¹².  Круг функциональных обязанностей института был довольно широк: от формирования Архива национальной памяти до реализации проектов устной истории, от разработки предложений по продвижению концепции голодомора-геноцида на международной арене до разработки нормативно-правовых актов (в том числе международных), от создания мемориальных мест и комплексов и управления ими, создания музейных экспозиций до подготовки предложений по обеспечению социальной защиты участников национально-освободительной борьбы и награждения государственными орденами и званиями — всего перечислялось 29 функций.

Документ, регламентирующий сферы деятельности и объемы полномочий УИНП представлял собой довольно характерную для периода В. Ющенко смесь идеологических и бюрократических клише, что в основе своей предполагало неопределенность и размытость в процедурах реализации полномочий. Судя по обилию последних концепция деятельности УИНП складывалась как компромисс интересов и амбиций разных заинтересованных лиц и общественных групп: к разработке положения были привлечены представители общественных организаций — общество «Мемориал» им. В. Стуса, Всеукраинское общество политзаключенных и репрессированных, Центр исследований освободительного движения, Ассоциации исследователей голодоморов в Украине. В-общем, положение об УИНП, утвержденное правительством, было сборником пожеланий того сегмента общества, представители которого ожидали от государства четко артикулированной и про-активной исторической политики эксклюзивного типа, основанной на принципах антикоммунизма и украинского этносимволизма.

Эти ожидания столкнулись с суровой политической и бюрократической реальностью. Становление УИНП (2006 – 2007 гг.) пришлось на период острейшего политического кризиса и борьбы за передел власти между президентом с одной стороны, и его политическими оппонентами (Партия регионов, коммунисты), получившими контроль над правительством, с другой. УИНП ни по статусу, ни по реальному объему полномочий, ни по финансированию даже отдаленно не напоминал свой польский аналог. Более того, в отличие от Польши, в Украине отсутствовал консенсус элит по поводу исторической политики, роли и места института в этой политике. Институт был создан как орган исполнительной власти (правительства) и был полностью зависим от изменений политической конъюнктуры, в обществе отсутствовал консенсус по поводу его задач и самого смысла его существования.

Что касается бюрократической составляющей, то с осени 2006 г. до осени 2007 г. правительство, частью которого был УИНП, возглавлял оппонент действующего президента и его исторической политики, В. Янукович — трудно было ожидать от него сочувствия любым начинаниям В. Ющенко. Отвечая на прямой вопрос журналистки о «саботаже» правительством деятельности УИНП, тогдашний директор института И. Юхновский ответствовал так: «Сердце мое, это вы можете позволить себе такое слово. А я должен заменить вашу формулировку более мягким «по непонятным причинам»¹³. Откровенной бюрократической издевкой было и то, что финансирование УИНП до 2008 г. осуществлялось через Государственный комитет архивов Украины, который возглавляла при правительстве В. Януковича представительница Коммунистической партии Украины¹⁴. В государственном бюджете 2006 г. предполагалось финансирование института в объеме 912,4 тыс. гривен (152,8 тыс. евро).

УИНП, по словам заместителя директора института, В. Верстюка, не играл никакой самостоятельной роли, а практически был исполнителем распоряжений Секретариата президента и вице-премьер-министра по гуманитарным вопросам¹⁵  (эта оценка приходится уже на то время, когда УИНП получил возможность развернуть свою деятельность)

О том, что ожидания вряд ли совпадут с возможностями, свидетельствовал и тот факт, что первоначальный план разместить учреждение с грандиозным объемом задач в грандиозном здании «Октябрьского дворца» («Институт благородных девиц») в центре столицы свелся к тому, что УИНП разместился в восьми комнатах дореволюционного особняка, где был размещен ряд других учреждений, явно не входивших в разряд первостатейных.

Осенью 2008 г., через два года после создания УИНП сотрудники института и представители общественных организаций все еще обсуждали проблему определения целей и задач деятельности института, выясняли его отличие от академических институтов, занимающихся научными исследованиями, и, что примечательно — по прежнeму выясняли, что же такое национальная/историческая память¹⁶.

Деятельность УИНП несколько оживилась после внеочередных выборов 2007 г. и создания коалиционного правительства во главе с Ю. Тимошенко, номинально считавшейся сторонницей В. Ющенко. Главной задачей института стало обеспечение мемориальных мероприятий, посвященных 75-й годовщине голода 1932-1933 годов в Украине. На этот период приходится пик финансирования института: в 2007 г. оно возросло до 3, 478 тыс. гривен (476 тыс. евро), в 2008 г. – составило 15, 921 тыс. гривен (2,242,394 евро), это был год широкомасштабных мемориальных мероприятий посвященных Голодомору 1932 – 1933 гг. в Украине, в 2009 – 14,501 тыс. гривен (1,381,047 евро), в 2010 г. – 19, 236 тыс. (1,672,695 евро)¹⁷

В 2008 – 2009 гг. УИНП реализовал два значительных проекта. Один — создание Национальной Книги памяти жертв Голодомора 1932 – 1933 гг. в Украине (институт координировал общенациональную кампанию подготовки 18 региональных томов¹⁸ и издал «обобщающий»¹⁹ том). Эта деятельность осуществлялась в рамках «Общегосударственной национально-культурной программы исследования Голодомора 1932 – 1933 гг. и увековечения памяти его жертв на период до 2012 г».  

Второй —  разработка концепции исторического образования в Украине²⁰ — первая масштабная попытка выйти за пределы национального/националистического ексклюзивного нарратива, отказаться от его построения на основе идеи «нации-жертвы» и сбалансировать переизбыток политической и социально-экономической истории внедрением сюжетов исторической антропологии. Здесь УИНП выступал больше координатором, все основные наработки были сделаны профессиональными историками за пределами института: УИНП хронически испытывал кадровый голод: согласно штатному расписанию 2007 г. в институте было 105 вакансий, но к 2010 г. в нем работало 43 человека²¹.

УИНП также принял участие в законотворческой деятельности: при его содействии был подготовлен первый в Украине «мемориальный» закон «О Голодоморе 1932 – 1933 гг. в Украине» (2006), разработана концепция закона об украинском национально-освободительном движении 20-х – 50-х годов двадцатого столетия (принятого парламентом в 2015 г.).

В 2010 г. УИНП вновь стал жертвой политической конъюнктуры. Через полгода после прихода к власти В. Януковича и Партии регионов в рамках «оптимизации центральных органов государственной власти» УИНП был ликвидирован²². Не успела подняться волна возмущения «патриотической общественности» этим антипатриотическим актом, как уже в январе 2011 г. институт был воссоздан²³.

Его статус был «понижен»: институт стал научно-исследовательским учреждением «в управлении Кабинета министров». Согласно новому Положению, основными задачами института стали:   

«1) научное и аналитическое обеспечение формирования государственной политики по вопросам национальной памяти;
2) разработка в пределах своих полномочий научно обоснованных рекомендаций Кабинету Министров Украины в сфере реализации гуманитарной политики;
3) выполнение государственных программ фундаментальных и научно-практических исследований проблем национальной памяти, ее влияния на формирование гражданского общества, украинской нации
4) осуществление научных и научно-практических исследований государственных традиций украинского народа, его борьбы за свободу и соборность Украины;
5) изучение трагических событий в истории народов Украины и участие в мероприятиях по увековечению памяти их жертв;
6) участие в научно-просветительской работе, образовательной деятельности, связанной с проблемами национальной памяти»²⁴

Для В. Януковича и его политической силы УИНП был чемоданом без ручки: ликвидация могла нанести чрезмерный ущерб политическому имиджу партии власти, а слишком явное его идеологическое перепрофилирование не вписывалось в общую философию циничного прагматизма в этой сфере. Сам В. Янукович парил «над схваткой» в вопросах исторической памяти, а подконтрольные ему институты и политики использовали эти проблемы для решения краткосрочных политических задач (включая дискредитацию политических оппонентов) и пропаганды советско-ностальгического варианта коллективной/исторической памяти.

Фактически институт был перестроен по образцу академических учреждений. Соответствующим образом был организован штат. Впрочем, сотрудники был не в накладе: отдельным постановлением правительство ввело специальный статус оплаты сотрудников УИНП, обеспечивавший им специальные надбавки²⁵. Более того, руководству института, по словам В. Солдатенко, была предоставлена свобода выбора тем и исследовательских приоритетов, администрация старалась избавиться от «груза» в виде мемориально-исторических комплексов/заповедников, которые были переданы в ведение Министерства культуры. Судя по всему, главным условием было «не лезть в политику». Бюджет института был сведен к объему исследовательского учреждения, в 2012 – 4,968 тыс. гривен, в 2013 – 5,658 тыс. гривен, в 2014 – 5,531 тыс.²⁶.   

Реорганизация и перепрофилирование УИНП вызвали недовольство тех сегментов общества, представители которых рассматривали его как орган, призванный осуществлять регулятивно-контрольные идеологические функции для обеспечения национально-эксклюзивной версии коллективной/исторической памяти . Особенное раздражение вызвал тот факт, что директором был назначен член Коммунистической партии Украины В. Солдатенко²⁷. Экс-директор архива СБУ В. Вьятрович даже высказал предположение, что УИНП превратится в «инструмент реабилитации тоталитаризма»²⁸.

Эти предположения, основанные на идеологическом предубеждении, не оправдались: фактически институт в целом продолжал работать в русле стандартного национального нарратива, правда, пытаясь уйти от сугубо национально-эксклюзивной модели исторической памяти. Более того, в 2011 – 2014 гг. УИНП сосредоточился на разработке теоретических и концептуальных проблем коллективной/исторической памяти, появилась перспектива превращения его в серьезный научно-аналитический центр.

В 2010 – 2014 гг. в Украинском институте национальной памяти (УИНП) и в некоторых академических институтах начала складываться группа ученых, проявлявших стойкий интерес к теоретическим и методологическим разработкам в сфере memory studies. В УИНП был составлен словарь ключевых терминов и понятий²⁹, издана объемная библиография исследований по теме памяти³⁰ здесь же был начат выпуск серии «Национальная и историческая память», в 2011 – 2014 гг. вышло  десять (!) выпусков сборника.

В 2014 г. УИНП пришлось вписаться в очередной политический поворот. Падение В. Януковича и смена власти в Киеве в результате «революции достоинства», подъем гражданского патриотизма и связанное с этим оживление общественного интереса к вопросам истории, а главное — возвращение во власть носителей и промоутеров эксклюзивной национальной/националистической модели коллективной/исторической памяти предопределили содержание и направление очередных изменений в деятельности УИНП.  

В июле 2014 одним постановлением правительства УИНП был одновременно ликвидирован и воссоздан (при этом в тексте постановления решение о создании почему-то шло первым пунктом, а решение о ликвидации — вторым). Реинкарнация УИНП состоялась в статусе «центрального органа исполнительной власти по реализации государственной политики в сфере восстановления и сохранения национальной памяти, деятельность которого направляется и координируется Кабинетом Министров Украины через Министра культуры»³¹.

В ноябре 2014 Кабинет министров Украины утвердил новое положение о УИНП возложив на институт обязанности реализации политики «в сфере восстановления и сохранения национальной памяти украинского народа».

Задачи института определялись следующим образом:

1) реализация государственной политики в сфере восстановления и сохранения национальной памяти украинского народа, а именно:
- организация всестороннего изучения истории украинского государства, этапов борьбы за восстановление государственности и распространение соответствующей информации в Украине и мире;
- осуществление комплекса мероприятий по увековечению памяти участников украинского освободительного движения, Украинской революции 1917-1921 годов, войн, жертв Голодомора 1932-1933 годов, массового голода 1921-1923, 1946-1947 годов и политических репрессий, лиц, принимавших участие в защите независимости, суверенитета и территориальной целостности Украины, а также в антитеррористических операциях;
- организация исследования исторического наследия и содействие интеграции в украинское общество национальных меньшинств и коренных народов;
- популяризация истории Украины, ее выдающихся личностей;
- преодоление исторических мифов;

2) предоставление Министру культуры предложений по формированию государственной политики в сфере восстановления и сохранения национальной памяти украинского народа и национального сознания граждан с учетом многонационального состава населения и региональных различий Украины, а именно:
- популяризации в мире роли украинского народа в борьбе против тоталитаризма, отстаивании прав и свобод человека;
- восстановления национальной памяти украинского народа, недопущение использования символов тоталитарных режимов;
- выработка оценки тоталитарных режимов XX века в Украине, Голодомора 1932-1933 годов, массового голода 1921-1923, 1946-1947 годов, принудительных депортаций, политических репрессий, действий организаторов и исполнителей таких преступлений, а также последствий их действий для Украины и мира;
- формирование у граждан Украины патриотизма, национального сознания, активной позиции»³².

Список сфер деятельности института вновь расширился — в этот раз их насчитывалось два десятка: от учета и сохранения мест захоронения жертв голодоморов и  репрессий, участников освободительного движения (эта функция почему-то упоминается дважды) до участия в разработке законодательных актов и международных договоров, от участия в награждении до содействия «восстановлению прав репрессированных лиц», от создания архива института (очевидно имелась в виду идея переподчинения ряда ведомственных архивов УИНП) до «содействия изготовлению печатной продукции, кино- и видеопродукции, сценическому и иному художественному воплощению образов исторического прошлого, в частности лиц, которые оказывали сопротивление тоталитарным режимам»³³.

УИНП возглавил В. Вьятрович, один из основателей Центра исследований освободительного движения (украинская аббревиатура ЦДВР), негосударственной организации, специализирующийся на исследовании истории ОУН и УПА с явным уклоном в их апологию³⁴. При В. Ющенко, в 2008 – 2010 В. Вьятрович возглавлял архив СБУ и приложил немало усилий для «разгерметизации» архива и расширения доступа к его фондам.

Идеальной моделью для УИНП его новый руководитель считает польский Институт национальной памяти³⁵, хотя, конечно указанный идеал в нынешних условиях является недостижимым: в обществе отсутствует консенсус относительно целей и задач официальной исторической политики, вся предыдущая история УИНП указывает на бедность интеллектуальных, организационных и материальных ресурсов, необходимых для реализации миссии института. Даже если говорить о материальной стороне вопроса,  бюджет Польского института национальной памяти в 2013 г. (последние доступные данные) составлял 245 млн злотых, то есть около 57 млн евро³⁶. Общее количество сотрудников превышало 2000 человек.

Бюджет УИНП в 2015 г. составил 8,7 млн. гривен (приблизительно 364 тыс. евро), из них 3 млн гривен предназначалось на «мероприятия по реализации государственной политики в сфере восстановления и сохранения национальной памяти», а 5,7 млн – на руководство этом процессом³⁷. В проекте государственного бюджета на 2016 г. предполагалось финансирование УИНП в объеме 11 млн гривен (около 440 тысяч евро). Предельное количество сотрудников УИНП не может превышать 70 человек (из них 67 – со статусом государственных служащих).    

Впрочем, скромное финансирование и такая же инфраструктура не помешали новому составу УИНП развернуть бурную деятельность, серьезно будоражащую общество. Институт поспешил выйти на международную арену: присоединился к Европейской платформе памяти, установил контакты с Польским институтом национальной памяти. Директор УИНП заявил о неких политических амбициях: вплоть до создания в парламенте «исторического лобби» и о том, что институт заработает «на полную» в 2015³⁸.

Судя по всему, замысел удался: в революционно короткие сроки сотрудникам института удалось написать четыре «мемориальных» закона, провести их через комитеты Верховной Рады и добиться их утверждения парламентом³⁹ – несмотря на то, что все четыре закона получили весьма критические замечания Научно-экспертного управления Верховной Рады: как из-за юридической несостоятельности документов, так и по причине наличия риторики, неуместной в законодательном акте⁴⁰.

То обстоятельство, что все они были приняты с нарушением регламента и в «по ускоренной процедуре» (законы прошли путь от регистрации до вынесения на пленарную сессию за неделю – поистине спринтерское время, на обсуждение  законов депутатам понадобилось 42 минуты)⁴¹ достаточно четко продемонстрировали новый стиль в деятельности руководства УИНП и «исторической фракции» в парламенте, контуры которой ситуативно совпали с политическими контурами коалиции, находящейся у власти.

Правовой культурой и процедурами пожертвовали ради политической целесообразности (скорее правило, чем исключение для Верховной рады). Само «обсуждение» законов имело ритуальный характер, со скандированием лозунгов и речами в стиле уличного митинга. Сам директор УИНП не отрицал того, что в сверхскоростном режиме принятия мемориальных законов инициаторы руководствовались именно политической целесообразностью – нужно было успеть, к осени 2015 г. «окно возможностей» для принятия таких законов по его мнению закрылось – из-за распрей в правящей коалиции⁴².   

Этот стиль несколько расходился с широковещательными заявлениями руководства УИНП. В декабре 2014 г., как раз в период подготовки упомянутых законов один из руководителей УИНП в интервью газете «Зеркало недели» сказал следующее: «УИНП — это инструмент общественного диалога. Существование Института не является самоцелью. Он должен провести диалог вокруг наследия тоталитарного прошлого. Задача Института — преодоление стереотипов и мифов, сформированных советской пропагандой, раскрытие тайных архивов репрессивных и партийных органов СССР, сохранение памяти о трагических и героических страницах борьбы за свободу и достоинство человека, преодоление конфликтов памяти, критическое осмысление прошлого». Он же сообщил о том, что институт готовит четыре законопроекта. Из них два: о доступе к архивам репрессивных органов СССР и закон об основах национальной политики памяти якобы готовились к общественному обсуждению⁴³.  

Ну а директор УИНП настаивал на том, что главной задачей института является создание «легитимных инструментов для преодоления тоталитарного прошлого»⁴⁴.

Нетрудно заметить, что уже в дебюте деятельности института диалога не получилось, что же касается «легитимных инструментов», то их бенефисом можно считать упомянутую историю с принятием «мемориальных законов».  Скорость и кулуарность их разработки и характер их принятия исключал какое-либо их общественное обсуждение. Замечания юристов к тексту законов были просто проигнорированы. Но и в дискуссии, развернувшейся пост-фактум, была проигнорирована точка зрения общественности, позиции которой не совпадали с идейными воззрениями и амбициями руководства УИНП.

Открытое письмо⁴⁵ украинистов (зарубежных и отечественных) адресованное президенту Украины П. Порошенко и спикеру парламента В. Гройсману с призывом отклонить два из четырех мемориальных законов⁴⁶), не возымело действия. П. Порошенко подписал все законы, пообещав внести в них изменения потом, а директор УИНП сочинил ответное письмо, содержание которого никак не свидетельствовало о готовности к диалогу, более того, содержало обвинения в адрес некоторых из подписантов в подыгрывании врагам Украины⁴⁷.

Принятие «мемориальных законов» судя по всему не сопровождалось анализом общественного мнения, особенно с учетом региональных различий. В декабре 2014 – январе 2015 гг. (то есть за 4 – 5 месяцев до скоропостижных решений парламента) согласно опросу фонда «Демократические инициативы имени И. Кучерива и социологической службы Ukrainian Sociology Service региональные различия в оценке ряда исторических событий и персоналий, как раз тех, что прямо или опосредовано затрагивались в «мемориальных» законах достигали критических цифр.

Например, распад СССР, с идеологическим наследием которого были призваны бороться эти законы, негативно оценивался в Донбассе 70% опрошенных, на Нижнем Поднепровье – 49%, на Слобожанщине – 52%. Негативное отношение к Организации украинских националистов (ОУН), зачисленной одним из «мемориальных» законов в список почитаемых государством борцов за независимость, высказали 68,4% респондентов на Донбассе, 49,2% на Нижнем Поднепровье, 38,6% на Слобожанщине. Похожие пропорции наблюдались и в отношении к Украинской повстанческой армии (УПА), также легитимированной в новых законах⁴⁸.  

Нельзя сказать, что представители УИНП пребывали в неведении относительно настроений в обществе. В одном из программных документов УИНП находим четкую ссылку на то, что в Украине наличествует «конфронтация нескольких моделей памяти между поколениями и на межрегиональном уровне. В основе этих моделей – разное восприятие коммунистической идеологии, советского исторического опыта и украинского освободительного движения»⁴⁹

Характер имплементации указанных законов осенью 2015 – в начале 2016 г. также продемонстрировал конфликтогенность действий УИНП в сфере исторической политики. «Декомунизация» как таковая (изъятие из публичного символического пространства символов коммунистической эпохи) в общем не вызывала особого сопротивления в обществе (тем более, что массовый революционный энтузиазм зимы 2014 г. вылившийся в антикоммунистический иконоклазм уже выдохся), но была воспринята большей его частью как несвоевременная и ненужная на фоне более актуальных задач (например, преодоление социально-экономического кризиса). По данным одного социологического опроса (август 2015) 35% респондентов относились к «декомунизации» категорически отрицательно, 55% — умеренно отрицательно (10% — были «относительно лояльны»)⁵⁰. Согласно другому опросу (май 2015, он-лайн опрос), 52% респондентов считали, что в стране есть более срочные и важные проблемы, чем «декомунизация», 46% были сторонниками принятия таких законов сейчас или в будущем⁵¹.

Фактически основным направлением деятельности УИНП стало продвижение национальной/националистической эксклюзивной модели коллективной памяти и соответствующего типа исторической политики: институт выступил инициатором «декомунизации», которая по сути является целенаправленным вытеснением советско-ностальгической эксклюзивной модели. Можно было бы сказать, что элементы инклюзивной версии наблюдаются в некоторых проектах УИНП (например, о Второй мировой войне), но они явно теряются на фоне доминирующей идеи: украинского культурного (этнического) национализма – даже при попытках интегрировать в нарратив памяти о Второй мировой войне некие элементы советского наследия (например на уровне включения в него отдельных персонажей или жизненных историй) этот нарратив полностью исключает символику, ассоциируемую с «наследием тоталитарного режима» (название войны – Вторая мировая и полный отказ от названия «Великая Отечественная», комеморативная дата – 8 мая вместо советского 9 мая, символ – цветок мака вместо советской гвоздики).

В этом смысле УИНП после его воссоздания стал проводником того типа исторической политики, который если и предполагает диалог и примирение, то скорее как некую дань требованиям извне (например со стороны «Запада»). В целом деятельность института несет серьезный конфликтогенный потенциал, особенно в контексте усугубления различий региональных вариантов коллективной памяти.

Пока что деятельность УИНП развивается по сценарию административного и политического навязывания одной версии коллективной/исторической памяти в ущерб другой. В некоторых аспектах эта деятельность направлена на физическую ликвидацию последней. Это касается прежде всего тактики «декомунизации», которая сводится к принудительному изъятию из публичного пространства советско-ностальгического нарратива коллективной/исторической памяти и к замещению его национальным/националистическим нарративом – в одних случаях добровольному, в других – принудительному: судя по первым реакциям на имплементацию «мемориальных» законов, такая тактика провоцирует конфликты с «проблемными» регионами на востоке и юго-востоке страны. Эти действия объясняются необходимостью «диалога» и «консолидации» и необходимостью объединения общества перед лицом внешней угрозы: такая позиция автоматически ставит носителей альтернативных вариантов коллективной/исторической памяти в ситуацию объекта воздействия, а не диалога⁵². Предполагаемая идеологическая гомогенизация рассматривается не как результат консенсуса, а как результат исключения одного нарратива памяти за счет устранения другого. С одной стороны это можно считать ответной реакцией на действия России (гибридной войны, включающей войну информационную), для руководства которой советско-ностальгический нарратив является важной конституирующей составляющей идеологического обеспечения собственной   власти. С другой – врожденными особенностями национального/националистического нарратива исторической памяти, основанного на принципе этноцентризма.       

Попытки коммуникации и разъяснительной работы с носителями других разновидностей коллективной/исторической памяти пока что выглядят неубедительными и периодически провоцируют недоразумения и конфликты. Например, политика переименования городов – случаи с Кировоградом (где неформальный референдум обозначил желание большинства жителей вернуть историческое название городу – Елисаветград) и Днепропетровском (где местная власть организовала общественное мнение в пользу сохранения названия города под предлогом использования топонима «святого Петра») — эти случаи достаточно показательны. Учитывая стремительное падение популярности нынешней власти, проводимая ею историческая политика скорее всего станет объектом нарастающей критики и манипулирования этом недовольством со стороны оппозиции, которая чувствует себя все более уверенно, особенно в юго-восточных регионах страны.    

Перспективы институционного развития УИНП пока неясны из-за серьезных финансовых ограничений. В ближайших планах – создание архива национальной памяти. В настоящий момент началась ревизия фондов архива СБУ для последующей их передачи в архив УИНП – учитывая уровень материально-финансового и кадрового обеспечения УИНП – задача сложная прежде всего технически (речь идет о 910 тысячах томов архивных дел, хранящихся в центральном архиве СБУ и его региональных отделениях)⁵³. Осуществить эту задачу наличными кадрами невозможно, так что можно предполагать, что передача будет осуществлена путем административного переподчинения архивных отделов СБУ Украинскому институту национальной памяти.

Судя по заявлениям руководства института готовится принятие отдельного закона об УИНП с выходом института на новый административно-бюрократический уровень, развитие инфраструктуры мемориальных комплексов и мест памяти.

Для нынешнего руководства института наиболее привлекательным примером для подражания является Польский институт национальной памяти. Однако ни организационные, ни экономические, ни интеллектуальные ресурсы тех сегментов общества, чьи интересы выражает историческая политика нынешнего руководства УИНП, не позволяют даже надеяться на то, что это учреждение будет способно хотя бы приблизится к своему польскому аналогу.

Учитывая всю предыдущую историю института и специфику политической истории Украины, одним из серьезных рисков в его дальнейшей деятельности можно считать частую смену политической конъюнктуры, особенно в свете того обстоятельства, что УИНП является частью этой конъюнктуры. Очередная «смена власти» может сказаться и на судьбе института и на очередном «переформатировании» его деятельности. Проблематичным является и то обстоятельство, что УИНП, следуя примеру польского визави, осуществляет политику «декомунизации» и гомогенизации коллективной/исторической памяти весьма прямолинейно, преимущественно административно-бюрократическими методами, одновременно внедряя нарратив исторической памяти, который в силу разных обстоятельств может быть малознаком или неприемлем для значительных сегментов украинского общества. Учитывая их региональную локализацию, можно предположить наличие скрытого конфликта памятей, который легко можно превратить в открытый политический конфликт с четко выраженным региональным измерением, что подтверждается опытом новейшей истории Украины.

1. «Нарратив памяти» - совокупность визуальных образов и текстов, предполагающих наличие повествования. Например памятник или памятное место могут содержать текст. Визуальный ряд может содержать рассказ, повествование (например барельефы в Мемориальном комплексе Великой Отечественной войны в Киеве) или памятник Т. Шевченко в Харькове.
2. Постанова Верховної Ради України «Про визнання геноциду кримсько-татарського народу», http://zakon3.rada.gov.ua/laws/show/792-19 (режим доступа 26 декабря 2015)
3. Вірмени, азербайджанці, євреї, росіяни та грузини у лавах УПА http://www.radiosvoboda.org/content/article/1114513.html (режим доступа 12 мая 2014 г.)
4. См. Подробнее: Kasianov G. How a War for the Past Becomes a War in the Present. // Kritika. – V. 16, No.1 – p. 149-157
5. Обстоятельный анализ понятия и связанных с ним практик см.: Stan L. (ed) Transitional Justice in Eastern Europe and Former Soviet Union. Reckoning with the communist past. Routledge, 2010.
6. Указ Президента України «Про додаткові заходи щодо увічнення пам'яті жертв політичних репресій та голодоморів в Україні» // http://zakon2.rada.gov.ua/laws/show/1087/2005
7. Кабінет міністрів України Розпорядження від 17 листопада 2005 р.  «Про створення Міжвідомчої робочої групи з питань утворення Українського інституту національної пам'яті» http://zakon2.rada.gov.ua/laws/show/460-2005-р  
8. Кабінет міністрів України Постанова від 31 травня 2006 р. № 764 «Про утворення Українського інституту національної пам’яті» // http://zakon4.rada.gov.ua/laws/show/764-2006-п
9. Там же.
10. http://zakon3.rada.gov.ua/laws/show/927-2006-%D0%BF (режим доступа 2 января 2016)
11. Там же.
12. Там же.
13. Ігор Юхновський: «Я вмовлю президента: примирення не буде»,  http://www.unian.ua/politics/45295-igor-yuhnovskiy-ya-vmovlyu-prezidenta-primirennya-ne-bude.html (Режим доступа 1 января 2016)
14. Юхновський І. Про ідеологію і політику Українського інституту національної пам’яті http://gazeta.dt.ua/SOCIETY/pro_ideologiyu_i_politiku_ukrayinskogo_institutu_natsionalnoyi_pamyati.html  (Режим доступа 1 января 2016)
15. Українська історична наука і завдання інституту національної пам’яті, Форум націй, 2008, №11/78, листопад, http://www.forumn.kiev.ua/2008-11-78/78-06.htm (Режим доступа 1 января 2016)
16. См. материалы круглого стола в редакции газеты «Україна молода» 30 сентября 2008 г. Українська історична наука і завдання інституту національної пам’яті, Форум націй, 2008, №11/78, листопад, http://www.forumn.kiev.ua/2008-11-78/78-06.htm (Режим доступа 1 января 2016)
17. Закон України Про Державний бюджет України на 2007 рік,19.02.2006 № 489-V http://zakon5.rada.gov.ua/laws/show/489-16/page17; Закон України Про Державний бюджет України на 2008 рік та про внесення змін до деяких законодавчих актів України, 28.12.2007, №107-17, http://zakon5.rada.gov.ua/laws/show/107-17/page20; Закон України  Про Державний бюджет України на 2009 рік, №835/17 http://zakon5.rada.gov.ua/laws/show/835-17/page15; Закон України Про Державний бюджет України на 2010 рік, №2154/VI, http://zakon2.rada.gov.ua/laws/show/2154-17/page16 (режим доступа 6 января 2016)
18. Томи Книги пам’яті жертв Голодомору в Україні 1932 – 1933 років, http://www.memory.gov.ua:8080/ua/publication/content/1522.htm (Режим доступу 2 січна 2016)
19. Національна книга пам'яті жертв Голодомору 1932—1933 років в Україні. — К.: Видавництво Олени Теліги, 2008.
20. Пропозиції до концепції історичної освіти в Україні: Матеріали ІІ круглого столу Робочої наради з моніторинґу шкільних підручників історії України (Київ, 18 жовтня 2008 року)/ Зведення та упорядкування пропозицій Наталя Яковенко. Розшифровка стенограми і систематизація відгуків Людмила Ведмідь. – К., 2009. http://www.memory.gov.ua:8080/data/upload/publication/main/ua/1457/4.pdf; Концепція та програми викладання історії України в школі(проект) Матеріали IV та V Робочих нарад з моніторингу шкільних підручників історії України «Концепція історичної освіти». К.: Стилос, 2009
21. Солодько П. Валерій Солдатенко: «Перед нами не стоїть завдання проводити люстрацію», http://www.istpravda.com.ua/articles/2011/03/23/32857/ (Режим доступа 2 января 2016)
22. Указ Президента «Про оптимізацію системи органів центральної виконавчої влади», http://zakon1.rada.gov.ua/laws/show/1085/2010  (Режим доступа 1 февраля 2015)
23. Кабінет Міністрів України Постанова від 12 січня 2011 р. № 8 «Про утворення Українського інституту національної пам'яті» // http://zakon4.rada.gov.ua/laws/show/8-2011-п (Режим доступа 3 февраля 2015)
24. Кабінет Міністрів України Постанова від 31 січня 2011 р. № 74 «Про затвердження Положення про Український інститут національної пам’яті» // http://zakon4.rada.gov.ua/laws/show/74-2011-п  (Режим доступа 3 февраля 2015)
25. Кабінет Міністрів України Постанова від 13 квітня 2011 р. № 392 «Про умови оплати працівників Українського інституту національної пам’яті» // http://zakon4.rada.gov.ua/laws/show/392-2011-п
26. Закон України Про державний бюджет України на 2012 рік, 22 грудня 2011 р.. №4282/17  http://zakon3.rada.gov.ua/laws/show/4282-17/page2 ДОДАТКИ; Закон України Про державний бюджет України на 2013 рік, 29 грудня 2012 р., №5515-17 ДОДАТКИ http://zakon3.rada.gov.ua/laws/show/5515-17; Закон України Про державний бюджет України на 2014 рік,31 грудня 2013 р., №719-18, ДОДАТКИ http://zakon5.rada.gov.ua/laws/show/719-18/page2 (Режим доступа 6 января 2016)
27. В. Солдатенко, профессиональный историк, автор множества работ по истории украинской революции 1917 – 1921 гг. После назначения на должность директора УИНП приостановил членство в КПУ.
28. На що перетвориться національна пам’ять під керівництвом комуністів? http://www.unian.ua/politics/382058-na-scho-peretvoritsya-natsionalna-pamyat-pid-kerivnitstvom-komunistiv.html (Режим доступа 2 января 2016)
29. Національна та історична пам’ять: словник ключових термінів / кер. авт. кол. А. М. Киридон К.: ДП «НВЦ «Пріоритети», 2013
30. Студії пам’яті в Україні. (Історіографічний дискурс. Бібліографічний покажчик) / передмова, вступ. ст., заг. ред. А. Киридон; [упор. покажчика: Киридон А., Волянюк О., Огієнко В.]. – К.: ДП НВЦ «Пріоритети», 2013.
31. Кабінет Міністрів України Постанова від 9 липня 2014 р. № 292 «Питання Українського інституту національної пам’яті» // http://zakon4.rada.gov.ua/laws/show/292-2014-п
32. Кабінет Міністрів України Постанова від 12 листопада 2014 р. № 684 «Деякі питання Українського інституту національної пам’яті» // http://zakon4.rada.gov.ua/laws/show/684-2014-п (Режим доступа 3 января 2016)
33. Там же.
34. После «революции достоинства» сотрудники и они же руководители центра заняли такие должности: В. Вьятрович стал директором УИНП, Алина Шпак (ранее директор центра) – первым заместителем директора УИНП, Игорь Кулык – возглавил архив СБУ (в январе 2016 его на этом посту заменил руководитель архивного проекта ЦДВР Андрей Когут). Руководителем программ ЦДВР является жена В. Вьятровича, журналистка Ярына Ясыневыч.
35. В’ятрович: Інститут національної пам’яті запрацює на повну у наступному році, http://espreso.tv/news/2014/11/29/vyatrovych_instytut_nacionalnoyi_pamyati_zapracyuye_na_povnu_v_nastupnomu_roci
36. http://bip.ipn.gov.pl/bip/kontrole/27,Kontrole.html
37. Закон України «Про державний бюджет України на 2015 рік», http://zakon3.rada.gov.ua/laws/show/80-19/page (Режим доступа 3 января 2016 г.)
38. http://www.memory.gov.ua/news/volodimir-v-yatrovich-rosiya-vede-v-ukraini-bilshovitsku-viinu
39. На регистрацию, включение в повестку дня и принятие законов понадобилось меньше календарной недели.
40. ВИСНОВОК на проект Закону України «Про правовий статус та вшанування пам’яті борців за незалежність України у ХХ столітті» (реєстр. № 2538-1 від 07.04.2015 р.) http://w1.c1.rada.gov.ua/pls/zweb2/webproc4_1?pf3511=54689 (Режим доступа 3 января 2016); ВИСНОВОК на проект Закону України «Про засудження комуністичного та націонал-соціалістичного (нацистського) тоталітарних режимів в Україні та заборону пропаганди їх символіки» (реєстр. № 2558 від 06.04.2015 р.) http://w1.c1.rada.gov.ua/pls/zweb2/webproc4_1?pf3511=54670 (режим доступа 4 января 2016); ВИСНОВОК на проект Закону України «Про увічнення перемоги над нацизмом у Другій світовій війні 1939-1945 років»(реєстр. № 2539 від 03.04.2015 р.), http://w1.c1.rada.gov.ua/pls/zweb2/webproc4_1?pf3511=54649 (режим доступа 3 января 2016); ВИСНОВОК на проект Закону України «Про доступ до архівів репресивних органів комуністичного тоталітарного режиму 1917 – 1991 років» (реєстр. № 2540 від 03.04.2015 р.) http://zakon3.rada.gov.ua/laws/show/316-19/card3#Files (режим доступа 3 января 2016)
41. Стенограма пленарного засідання 09.04.2015 р. http://iportal.rada.gov.ua/meeting/stenogr/show/5842.html (режим доступа 03 января 2016)
42. Завдання УІНП – створення легітимних інструментів для подолання тоталітарної спадщини – Володимир В’ятрович, http://www.memory.gov.ua/news/zavdannya-uinp-stvorennya-legitimnikh-instrumentiv-dlya-podolannya-totalitarnoi-spadshchini-vol (Режим доступа 26 декабря 2015)
43. Зінченко О. Звіт про майбутню пам’ять про минуле, Дзеркало тижня, 2014. 26 грудня  http://gazeta.dt.ua/history/zvit-pro-maybutnyu-pam-yat-pro-minule-_.html
44. Завдання УІНП – створення легітимних інструментів для подолання тоталітарної спадщини – Володимир В’ятрович, http://www.memory.gov.ua/news/zavdannya-uinp-stvorennya-legitimnikh-instrumentiv-dlya-podolannya-totalitarnoi-spadshchini-vol
45. Відкритий лист науковців та експертів-українознавців щодо так званого «Антикомуністичного закону», Критика, 2015, квітень http://krytyka.com/ua/articles/vidkrytyy-lyst-naukovtsiv-ta-ekspertiv-ukrayinoznavtsiv-shchodo-tak-zvanoho  
46. Наибольшие претензии вызвали законы «Об осуждении коммунистического и национал-социалистического (нацистского) тоталитарного режимов и запрещении пропаганды их символики» и «О правовом статусе и чествовании памяти участников борьбы за независимость Украины». Наименьшие – законы «Про увековечение памяти над нацизмом во Второй мировой войне 1939 – 1945» и «О доступе к архивам репрессивных органов коммунистического тоталитарного режима 1917 – 1991 гг.».  
47. В’ятрович В. Декомунізація і академічна дискусія. Критика, 2015, травень http://krytyka.com/ua/solutions/opinions/dekomunizatsiya-i-akademichna-dyskusiya
48. Що об’єднує та роз’єднує українців – опитування громадської думки України, http://www.dif.org.ua/ua/polls/2015a/sho-obednue-ta-rozednue-.htm (Режим доступа 6 января 2015)
49. Розпочалось громадське обговорення концепції Державної цільової національно-культурної програми досліджень та популяризації історії України на період 2015 – 2020 років http://www.memory.gov.ua/news/rozpochalos-gromadske-obgovorennya-kontseptsii-derzhavnoi-tsilovoi-natsionalno-kulturnoi-progra (Режим доступа 7 января 2016)  
50. Українці стали менш довірливими і терпимими, Сегодня, 2017, 7 жовтня, http://ukr.segodnya.ua/ukraine/ukraincy-stali-menee-doverchivymi-i-terpimymi-655953.html (Режим доступа 6 января 2016)
51. Соціологи дізналися про ставлення українців до декомунізації, http://www.newskraine.com.ua/соціологи-дізналися-про-ставлення-ук/ (режим доступа 6 января 2015)  
52. См. например проект концепции Государственной целевой национально-культурной программы исследований и популяризации истории Украины на период 2015 – 2020 гг. http://www.memory.gov.ua/news/rozpochalos-gromadske-obgovorennya-kontseptsii-derzhavnoi-tsilovoi-natsionalno-kulturnoi-progra (Режим доступа 7 января 2016)  
53. У СБУ анонсували передачу архівів 1917 – 1991 років до інституту національної пам’яті, http://tyzhden.ua/News/152981 (режим доступа 9 января 2016)