Говоря об «исторической политике» в «нашей части Европы» стоит обратить внимание на современный польский медиа-рынок и то, как тема истории представлена в массовых, популярных печатных изданиях. Польский рынок печатных СМИ весьма насыщен, особенно если речь идёт об изданиях о политике и современных общественных проблемах.
Практически каждый еженедельный журнал, ежедневная Gazeta Wyborcza выпускают специальные приложения по истории – в случае некоторых изданий – это нерегулярные приложения (лишь несколько номеров в год, как приложение к еженедельнику Polityka), в случае еженедельников правой направленности, которых в Польше с осени 2012-зимы 2013 г. появилось сразу три (в связи с конфликтом между одним из редакционных составов еженедельной газеты Rzeczpospolita начали выходить ещё два еженедельника правой направленности – Do rzeczy и Sieci, дополнившие уже существующий до этого еженедельник Uwa?am Rze) – ежемесячные отдельные приложения «История». Стоит отметить очень большой интерес к историческому прошлому в польском обществе и востребованность таких изданий.
На белорусском рынке практически нет такого типа изданий, историческая тематика представляет собой только фрагмент в газетах, практически её нет в глянцевых популярных журналах, имеются только специализированные профессиональные журналы с очень ограниченным тиражом. Если говорить о других странах Восточной и Центральной Европы, то такой интерес к собственному прошлому также весьма ограничен: отдельные приложения по истории редко встретишь в Литве, Украине или в Словакии, пожалуй более заметна эта тенденция в Германии, где еженедельники о политике также выпускают тематические выпуски об истории.
Моё внимание привлекла не только общая тематика польских «приложений об истории», но и само обилие таких изданий. Не только журналы правой направленности выпускают такие приложения (что вполне объяснимо – для этого сегмента общественной мысли Польши интерес к истории стабилен и является частью этоса), но и известная своей левой и центристской направленностью Polityka выпускает довольно обширные тематические номера, посвящённые различным историческим периодам и разным странам (так уже вышли номера об истории арабских народов, Китая, многонациональной Речи Посполитой, истории евреев и другие).
150-летний юбилей Восстания 1863-1864 гг. (более известного в польской историографической традиции как Январское восстание), который довольно широко отмечается в этом году в Польше и Литве (и значительно скромнее в Беларуси) сопровождается не только различными памятными мероприятиями, научными форумами, но и различными изданиями. Polityka посвятила первое своё историческое приложение в этом году Восстанию, авторами которого выступили ведущие польские историки, специализирующиеся по тематике XIX века. Богатый иллюстративный материал, внимание к различным аспектам жизни, польско-российским отношениям выделяют это издание. Однако при более подробном ознакомлении можно заметить, что события Восстания описаны только в границах тогдашнего Царства Польского (за исключением пожалуй Подлясья), то есть по сути, не выходя за рамки современных границ Польши. Такое «замалчивание» событий Восстания на территории современных Литвы и Беларуси на страницах этого издания было весьма симптоматично. С одной стороны, прослеживалась известная «политкорректность» и следование «духу Ежи Гедройця», с другой – довольно слабая заинтересованность «восточной проблематикой» современной польской читающей публики. Не смотря на обилие изданий на тему истории и современности Украины, Беларуси, Литвы и других стран в Польше, массовые представления об этих странах всё же или весьма стереотипны, или очень туманны. В обыденной жизни поляки путают эти страны, или, что гораздо чаще, просто ассоциируют их с Россией.
Кажется, что «непроработанность» проблемы Кресов – бывших восточных территорий в польском сознании остаётся актуальным до сих пор. В ПНР эта тематика была фактически табуирована и сопряжена с коллективной травмой для нескольких десятков тысяч «репатриантов» из-за Буга, которые как правило лишь в семейном кругу или же в весьма ограниченном научном дискурсе могли говорить и писать о своём происхождении (также весьма часто отличным от стандартных представлений о «нормативной» «польскости»). В массовом же сознании укрепилось представление о том, что в результате послевоенных изменений границ и «репатриации» (об этнических чистках не могло быть и речи в официальной риторике) поляков «там» (то есть за восточной границей) не осталось, или они уже просто «растворились» в общей советской массе. Наличие родственников в СССР как правило не особо афишировалось, а запись в документах о «стране Советов» как месте рождения воспринималась окружением очень неоднозначно. В научном плане исследования связанные с польским наследием Львова, как кажется были более известны, когда как уже о Вильнюсе могли писать лишь немногие.
После 1989 года в Польше заметен огромный всплеск интереса к «кресовой» проблематике – издано большое количество книг, брошюр, открыток, как правило богато иллюстрированных и в очень романтическом духе, часто без учёта мнения стран-соседей на востоке. Такого рода «кресомания» весьма редко критикуется внутри Польши, как правило это делают иностранные историки. Хорошим примером в этом случае могут быть работы и публичные выступления Даниэля Бовуа.
Одновременно с этим следует отметить очень сильный дискурс примирения и осознания отдельности соседних народов, поддержки национальных и государственных стремлений украинцев, белорусов и литовцев, сильный авторитет "восточной" программы парижской "Культуры" и лично Ежи Гедройця, авторитет Станислава Лема, Зыгмунта Герберта, Чеслава Милоша. Своеобразная «кресовая» эйфория первой половины 90-х годов прошлого века довольно быстро уступила снижению интереса к этой проблематике, и для большинства современных поляков "бывшие Кресы" по сути остаются неизвестной территорией: очень смутно представляется их география, прошлое и современное положение — очень часто путают Беларусь с Украиной (события Оранжевой революции однако сильно повлияли на то, что Украина появилась в массовом воображении поляков, остальным восточным соседям в этом плане не очень повезло), всё реже поляки посещают своих восточных соседей с туристическими целями (кроме пожалуй Львова и Вильнюса).
В сознании же интеллектуалов пожалуй только Львов и Вильнюс остаются главными местами памяти на «Востоке», когда как Гродно и Пинску уже не так «повезло» в этом отношении.
Годовщина Волынских событий 1943-1944 годов в текущем году стала очень важным моментом для польского общественного мнения и массового сознания и тесно связана с проблемой не только самого концепта «Кресов», но и потомков послевоенных «репатриантов».
Волынская трагедия важна для потомков "репатриантов" не только в плане восстановления памяти об этих событиях прежде всего в самом польском обществе, но также в плане легитимации своего происхождения, осознания себя в качестве людей, которые были вынуждены уехать со своей малой родины (как правило против своей воли или же по принуждению в силу политических обстоятельств, военных действий и этнических чисток) и которые были фактически вынуждены скрывать своё происхождение во времена ПНР ради карьеры и спокойной жизни. Такой уровень отчуждения от своего происхождения, «забывания» его касался не только собственно поляков "с Востока", но и украинцев, евреев, белорусов, живущих в Польше, которые не всегда даже своим потомкам передавали информацию о своём происхождении.
Волынские события 1943-1944 гг. в «исторических приложениях» показаны в том числе с разных точек зрения: можно найти интервью с Эвой Семашко и с Гжегожем Мотыкой, которые соседствуют друг с другом, подчёркиваются самые разные аспекты этих событий, в том числе помощь украинцев в спасении своих земляков-поляков. Для этих людей по сути такие годовщины и исторические дискуссии остаются последним моментом для напоминания польскому обществу о недавней истории и об проблемах восточных соседей страны.
Одновременно с этой эмпатией и заинтересованностью в правых еженедельниках характерен почти колониальный характер показа проблематики межвоенного периода: демонстрация совершенно другой картины реалий Второй Речи Посполитой, нежели та, которая была принята в ПНР. Период 1918-1939 гг. показан как предмет гордости и резкого цивилизационного рывка по сравнению не только с периодом XIX века, но и с периодом советской доминации и даже с современностью!
При этом хватает также весьма критических замечаний о межвоенной политике польского государства по отношению к украинцам, белорусам, литовцам и другим этническим группам, подчёркивается недальновиднсть такой политики и обсуждаются проблемы «исторической ответственности».
Однако визуальный ряд очень часто дисгармонирует с содержанием самих текстов. Обложка одного из номеров журнала Uwaźam Rze Historia показывает поляка в костюме колонизатора на фоне бедных полесских жителей в традиционной одежде, а надпись на обложке под этой графикой гласит: «Полесье - польский Мадагаскар». Дополнительным моментом может быть и то, что как правило в текстах статей при упоминании того или иного региона (как например Полесья) или населённого пункта не указывается современная принадлежность к тому или иному государству. Её конечно можно вынести из общего контекста, но не всегда это удаётся сделать.
Наличие такого типа дискурса в издании, рассчитанном на массового читателя весьма интересно и симптоматично: с одной стороны подчёркивается интерес к теме "Кресов", с другой — наличие прежних, романтизированных штампов остаётся, при очень ограниченной попытке ревизии. Среди значительной информации о военной истории, оружии, технике и массовой коммуникации в такого рода изданиях появление «кресовой» тематики «почти по Эдварду Саиду» может с одной стороны вызвать нарекания со стороны противоположного лагеря польских интеллектуалов, протесты со стороны белорусских, литовских и украинских историков, с другой же – свидетельствовать о новой волне интереса к этой проблематике в польском обществе.