Историография наркотизма в России вообще и в раннесоветский период в частности в основном использует современный образ наркотиков как товара с «черного рынка»¹. Напротив, мы хотели бы подчеркнуть, что в рассматриваемый период кокаин, морфий, опий и другие наркотические средства вполне легально использовались в повседневной медицинской практике, поскольку многие отрасли здравоохранения (в особенности стоматология, офтальмология, оториноларингология и гинекология) сильно зависели от использования данных средств для анестезии и анальгезии. Лишь в конце 1920-х годов стало возможным постепенно сокращать использование этих наркотиков в медицинской практике. Таким образом, представляется более корректным говорить о рынке наркотиков в Петрограде-Ленинграде 1917–1929 гг. как о полулегальном (или, как это принято у специалистов, «сером») рынке.

В раннесоветский период необычайную популярность в Петрограде приобрел кокаин с его стимулирующим психику воздействием – специальным образом приготовленный порошок из листьев южноамериканского растения коки. Кокаин в 1917–1918 гг. доставлялся контрабандой из оккупированных немцами Пскова, Риги, Орши (через Торошино); из Финляндии², Швеции³, Польши, Японии⁴; из закрытых частных аптек при помощи знакомых аптекарей⁵. С начала 1917 г. расцветает торговля полученным из аптек и из-за границы наркотиком в кафе, чайных, о чем неоднократно информировала периодическая печать Петрограда⁶. Впоследствии, в 1919–1920 гг., наблюдалось частое нарушение правил отпуска кокаина в государственных аптеках и на складах, где хранились огромные запасы наркотика для нужд здравоохранения города и губернии⁷. Несмотря на закрытие многих кафе и увеселительных заведений⁸, в городе продолжали существовать подобные очаги кокаинизма, хотя и наблюдалось перемещение центров торговли наркотиками в ночлежки и чайные. При этом многие из последних были настолько известны тем, что предлагали своим посетителям кокаин, что даже назывались «чумными»⁹. В результате расследования уголовного дела в 1919 г. на одной только улице Марата (Николаевской) было зафиксировано наличие более двадцати (!) продавцов кокаина, торгующих у себя на дому, в меблированных комнатах и в кафе¹⁰. В.И. Мусаев приводит примеры хранения¹¹ крупных партий кокаина на дому и в съемных квартирах для продажи и обмена на краденые вещи в период 1918–1921 гг. У нас имеются сведения о том, что кокаин в период гражданской войны распространялся даже в театральных залах¹². Согласно отчету об облаве, проведенной в гостинице «Москва» 2 сентября 1919 г., там был обнаружен «притон, где продолжают свою вакханалию женщины, продающие себя, и уголовные элементы. При облаве арестовано 25 человек, найден кокаин…»¹³.

Широко распространена была и  торговля наркотическими средствами на улице, с прилавков, на рынках и т. д. Ведомости арестов и задержаний по Петрограду за 1919 г. показывают, что за год было задержано как минимум 39 продавцов и потребителей кокаина (касательно других наркотических средств данных нет)¹⁴. Материалы следственных дел и судебных заседаний показывают, что в 1919–1920 гг. кокаин активно распространялся и употреблялся прямо на улице в центральных районах Петрограда (в особенности в районе Сенной площади, на проспекте 25 Октября и уже упоминавшейся улице Марата)¹⁵.

После введения НЭПа «кокаин стал поступать в огромных количествах из-за границы, его провозили в начинке папирос, в медальонах, часах, перстнях, фруктах»¹⁶. Долгое время наркотиком открыто торговали мальчишки на папиросных лотках¹⁷. «Закрытие торговых заведений, являвшихся очагами тайной торговли <…> наркотиками и бывших местом сборищ преступников» по-прежнему оставалось одной из главных задач петроградской милиции и в 1920-е годы¹⁸. В детских, подростковых и молодежных группах (особенно среди беспризорников) употребление кокаина зачастую производилось «за компанию»¹⁹.

Что касается морфия, алкалоида опия, то его наркотическое воздействие на организм было известно уже с 1870-х гг., когда появилась работа немецкого врача Й. Госсманна²⁰. Однако, несмотря на это скрупулезное описание механизма возникновения зависимости, морфий по-прежнему употреблялся медиками как отличное обезболивающее средство. Естественно, что в период Первой мировой войны особая необходимость в нем возникла во многих странах мира, в том числе и в России. Многие солдаты, получившие тяжелые ранения на фронте, приобщались к морфию, который назначался им медиками. В свою очередь наркоманами становились также врачи и медсестры, стремясь преодолеть тяжелый психологический шок и будучи уверенными в своей способности контролировать прием наркотика²¹.

Зачастую наблюдались индукции к морфию у супругов (обычно муж приучал супругу, стремясь «доставить жене утешение и  радость при разнообразных, особенно материальных жизненных затруднениях», а также «компенсировать сексуальную недостаточность»²²). С другой стороны, уже вскоре после окончания гражданской войны число морфинистов в Петрограде уменьшилось и  окончательно пошло на спад после введения дешевой водки в 1925 г.²³

В целом, по мнению известного немецкого врача Э. Йоэля, в условиях Первой мировой войны «назначение опиатов <…> происходило менее сдержанно, чем в нормальное время <…> Медико-полицейский надзор <...> проводился недостаточно строго, и доверенные лица не всегда соблюдали всю осторожность, необходимую при выдаче этих медикаментов»²⁴. Так как морфий легально распространялся в различных медицинских учреждениях и в аптеках, то зачастую для получения наркотика требовалась лишь симуляция боли или подделка рецепта²⁵. Таким образом, практически во всех без исключения медицинских учреждениях во время войны появились морфинисты²⁶. Впрочем, в некоторых случаях распространение и употребление морфия происходило и в обстановке «аристократического салона» «для всех тех, у кого не спокойна душа», наподобие устроенного И.И. Костроминым в меблированных комнатах «Лион» на 1-й Рождественской улице весной 1917 г.²⁷

Из других наркотиков, распространенных в Петрограде–Ленинграде в 1917–1929 гг. (хотя и значительно меньше, чем кокаин и морфий), следует выделить опий. В районах компактного проживания мигрантов из Китая, которые были трудоустроены на строительных и железнодорожных работах после начала Первой мировой войны (особенно в Новой Деревне и в центральных районах), существовали подпольные опиумокурильни²⁸. Эти заведения были не только местами хранения и употребления наркотиков, но и  активно использовались для азартной игры в карты. Так, при обыске в китайском общежитии на Воронежской улице в доме №102 (в апреле 1918 г.) было найдено не только более фунта опия, но и два десятка колод игральных карт²⁹. При этом китайские подрядчики нещадно эксплуатировали страсть простых рабочих к картежной игре, принуждая их «возвращать почти полностью все свои заработки в уплату за опий или за проигрыш подставным шулерам-китайцам, работающим на проценты у подрядчиков»³⁰.

От китайцев наркотик проникал зачастую и в другие социальные группы³¹. Например, в марте 1917 г. на Николаевском вокзале со значительной партией опия, приобретенного «от китайцев, проживающих в большом количестве в  Петрограде», была задержана некая С.Е. Храмовская³². Рассмотрение материалов следствия и  суда над Храмовской привело А.Б. Николаева к выводу о том, что она, скорее всего, собиралась «продать опиум какой-то организации, которая занималась его сбытом в Петрограде»³³. Однако в целом опий, как и некоторые другие наркотики (эфир, героин, анаша), в период 1917–1929 гг. употреблялись сравнительно редко.

Употребление наркотиков в Ленинграде, разумеется, не исчезло с началом 1930-х гг. Вплоть до 1934 г. не действовали специальные запрещения касательно анаши, и этот наркотик получил активное распространение³⁴. И позднее мы можем наблюдать случаи употребления наркотиков³⁵, хотя они и скрыты от нас стеной перечисления успехов по искоренению «пережитков прошлого»³⁶. Следует также отметить, что ситуация «серого рынка», по сути, продолжает существовать на протяжении всех 1930-х гг. Более того, спрос на опиаты в медицинской практике вновь возрос к концу десятилетия – сперва с началом Зимней войны с Финляндией в 1939 г., а затем и во всесоюзном масштабе после начала Великой Отечественной войны в июне 1941 г.

Павел Васильев – кандидат исторических наук, институт Макса Планка (Германия).

Текст публікується з дозволу П. Васільєва, першопублікація у збірнику: Конструируя «советское»? Политическое сознание, повседневные практики, новые идентичности: материалы научной конференции студентов и аспирантов  (19–20 апреля 2013 года, Санкт-Петербург). — СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2013.

1. Это представление, безусловно, заимствовано из современного нам мира, где в  большинстве стран рынок наркотических средств жестко регулируется, значительные материальные, финансовые и людские ресурсы тратятся на «войны с наркотиками», а врачи и массмедиа время от времени запускают очередные этапы «моральных паник». В этой связи см. также критику современной наркополитики в США в: Nadelmann E.A. Drug Prohibition in the United States: Costs, Consequences, and Alternatives // Science. 1989. Vol. 245. P. 939–947.
2. Лебина Н.Б. Повседневная жизнь советского города: Нормы и  аномалии: 1920–1930 годы. СПб., 1999. С. 30; Аронович Г.Д. Наблюдения и впечатления среди кокаиноманов // Научная медицина: Сб. 1920. №6. С.679 и др.
3. Ведун. Разрушенные гнезда кокаинистов // Петроградский листок. 1917. 4 мая. С.13; Николаев А.Б. «Отравители» перед Временным судом (Петроград, март-июль 1917) // Революция 1917 года в России: новые подходы и взгляды. СПб., 2012. С.65.
4. Шкаровский М. Семь имен «кошки»: расцвет наркомании в 1917–1920-е годы // Невский архив: Историко-краеведческий сб. Т.III. СПб., 1997. С.469.
5. Арест шайки отравителей  // Петроградская газета. 1917. 22 марта; Николаев А.Б. «Отравители» перед Временным судом… С.64.
6. Арест шайки отравителей…; Арест в  кафе «Плезир»  // Новое время.  1917. 22 марта; Уничтожение притона  // Вечернее время. 1917. 4 мая; Ведун. Разрушенные гнезда кокаинистов; Арест отравителей // Российская республика. 1917. 10 мая; Арест главаря кокаинистов // Петроградский листок. 1917. 17 июня; Глава кокаинистов и графчик в «бесте» // Живое слово. 1917. 17 июня. См. также: Николаев А.Б. «Отравители» перед Временным судом… С. 64–72; Шкаровский М.[В.] Семь имен «кошки»… С.467.
7. Центральный государственный архив Санкт-Петербурга. Ф.2815. Оп.1. Д.526. Л.40 об.; Аронович Г.Д. Наблюдения и  впечатления среди кокаиноманов. С.682.
8. Петроград на переломе эпох: Город и  его жители в  годы революции и гражданской войны / Под ред. В.А. Шишкина. СПб., 2000. С.93.
9. Центральный государственный архив Санкт-Петербурга. Ф.2815. Оп.1. Д.526. Л.40 об.; Петроград на переломе эпох… С.93.
10. Центральный государственный архив Санкт-Петербурга. Ф.53. Оп.8. Д.670. Л.3–22.
11. Мусаев В.И. Преступность в Петрограде в 1917–1921 г. и борьба с ней. СПб., 2001. С.176, 177, 179. О деле Смирнова и его сообщников см.: Притон кокаинистов // Петроградский голос. 1918. 29 марта.
12. Мусаев В.И. Преступность в Петрограде… С.177.
13. Центральный государственный архив Санкт-Петербурга. Ф.142. Оп.1. Д.58. Л.476. См. также: Петроград на переломе эпох… С.92.
14. Центральный государственный архив Санкт-Петербурга. Ф.33. Оп.1. Д.32. Л.417, 541, 555; Там же. Д.33. Л.30 об., 35, 45 об., 56, 78, 92 об., 102 об., 108, 141, 154, 158, 184, 193, 197, 225, 229, 233, 238, 254, 266; Там же. Д.34. Л.175 об., 196; Там же. Д.37. Л.77.
15. Центральный государственный архив Санкт-Петербурга. Ф.53. Оп.8. Д.208. Л.1; Там же. Оп.9. Д.25. Л.2–2 об.; Там же. Д.32. Л.2; Там же. Д.533. Л.2–9об., 17–18 об.
16. Петроград на переломе эпох… С.93.
17. Лебина Н.Б. Повседневная жизнь советского города… С.30.
18. За 8 лет: Материалы по истории советской рабоче-крестьянской милиции и уголовного розыска за 1917–1925 гг. Л., 1925. С. 45.
19. Горовой-Шалтан В.А. Морфинизм, его распространение и профилактика  // Вопросы наркологии: Сб. №2 / Под ред. А.С. Шоломовича. М., 1928. С.48–49. Любопытен также пример из наблюдений доктора Ароновича: один из «кокаиноманов» во время беседы угощает «новичков» наркотиком безвозмездно, рекламирует свой товар. Известны случаи, когда взрослые преступники приучали «малолетних к кокаину и подстрекали их к воровству» (Аронович Г.Д. Наблюдения и впечатления среди кокаиноманов. С.680, 681). См. также: Лебина Н.Б. Повседневная жизнь советского города… С.32; Лебина Н.Б., Чистиков А.Н. Обыватель и реформы: Картины повседневной жизни горожан в годы нэпа и хрущевского десятилетия. СПб., 2003. С. 116.
20. Gossmann J. Über chronischen Morphiummissbrauch  // Deutsche Medicinische Wochenschrift. 1879. №34–36.
21. Рапопорт А.М. Кокаинизм и преступность // Московский медицинский журнал. 1926. №1. С.46; Горовой-Шалтан В.А. Морфинизм, его распространение и профилактика. С.47; Голант Р.Я. Проблемы морфинизма: (Клинические и диспансерные наблюдения, экспериментальные исследования) // Труды государственного института медицинских знаний (ГИМЗ) / Под ред. Н.К. Розенберга. Вып.V. Л., 1929. С.24, 25; Лебина Н.Б. Повседневная жизнь советского города… С.29; Петроград на переломе эпох… С.93.
22. Голант Р.Я. Проблемы морфинизма… С.25. См. также: Горовой-Шалтан В.А. Морфинизм, его распространение и профилактика. С.47, 48.
23. Кутанин М. П. Вопросы теории и практики морфинизма  // Труды первого всесоюзного съезда невропатологов и психиатров / Под ред. В.А. Беляева и др. М.; Л., 1929. С.40; Петроград на переломе эпох… С.93. Впрочем, на этот счет существует и другое мнение: Голант Р.Я. Проблемы морфинизма… С.24–25.
24. Joël E. Die Behandlung der Giftsuchten. Alkoholismus, Morphinismus, Kokainismus usw. Leipzig, 1928. S.26–27.
25. Голант Р. Я. Проблемы морфинизма… С.29.
26. Панин С.Е. Потребление наркотиков в Советской России (1917–1920-е годы) // Вопросы истории. 2003. №8. С.130.
27. Аристократический притон // Вечернее время. 1917. 3 мая; Уничтожение притона…; Притон морфинистов // Российская республика. 1917. 4 мая; Ведун. Разрушенные гнезда кокаинистов. См.: Николаев А.Б. «Отравители» перед Временным судом… С.67–69.
28. Центральный государственный архив Санкт-Петербурга. Ф.142. Оп.2. Д.21. Л.3 об., 5; Борьба с опиекурением // Петроградский листок. 1917. 10 мая. С.4; Перов А. В трущобах желтой опасности // Петроградский листок. 1917. 18 июня. С.10; Красная газета. 1918. 10 апреля. См. также: Петроград на переломе эпох… С.82.
29. Центральный государственный архив Санкт-Петербурга. Ф.142. Оп.2. Д.21. Л.3 об., 5. См. также: Петроград на переломе эпох… С.82. Возможно, там были обнаружены и «другие наркотические средства» (Красная газета. 1918. 10 апреля).
30. Перов А. В трущобах желтой опасности. С.10.
31. Лебина Н.Б. Повседневная жизнь советского города… С.30; Петроград на переломе эпох… С.93; Лебина Н.Б., Чистиков А.Н. Обыватель и реформы… С.116.
32. Арест шайки отравителей…; Хроника // Речь. 1917. 21 марта; Арест торговки опиумом // Биржевые ведомости. 1917. 21 марта. См.: Николаев А.Б. «Отравители» перед Временным судом… С.62–63.
33. Николаев А.Б. «Отравители» перед Временным судом… С.63.
34. Лебина Н.Б. Повседневная жизнь советского города… С.46.
35. Центральный государственный архив Санкт-Петербурга. Ф.7384. Оп.2-с. Д.60. Л.250; Архив Северо-Западного государственного медицинского университета им. И.И. Мечникова. Научная часть. Д.23. Л.20, 23, 35 об., 36, 39 об.–40, 46, 59, 74.
36. См.: Девиантность и социальный контроль в России (XIX–XX вв.): Тенденции и социологическое осмысление / Под ред. Я.И. Гилинского. СПб., 2000. С.47.